Вячеслав Аманацкий, психолог / TUT. BY
В современной школе проблема буллинга, или травли, стоит остро — по разным оценкам в различных детских группах ее жертвами становятся до 50% детей. Психолог Вячеслав Аманацкий объясняет, кто может стать жертвой травли в классе и как с этим бороться.
По мнению психологов, буллинг — это системная болезнь класса, вызванная тем, что при отсутствии четкой цели, способной сплотить коллектив, дети вынуждены сами искать то, что способно их объединить. Часто объединяющим фактором становится именно травля другого, поэтому для белорусской школы, в которой обучение зачастую сводится к получению фиктивных оценок и посещению «обязательных» мероприятий, проблема буллинга стоит особенно остро.
Как выбирают жертву
Принято считать, что жертв буллинга выбирают по объективным причинам — должен быть какой-то повод. Действительно, ребенка могут дразнить за то, что он очкарик. Или рыжий. Или прыщавый. Или самый умный. Или самый глупый. Самый молчаливый. Самый навязчивый…
По сути, объектом насмешек может стать любая особенность ребенка. Существуют ли дети вообще без особенностей? Если да, то причиной издевательств может стать тот факт, что этот мальчик, в отличие от других, «самый обычный». Жертву могут дразнить даже за «отсутствующую» особенность — порой кличку «жирный» получает далеко не самый упитанный ребенок в классе.
«В начальной школе я носила брекеты. Помогло. Но кривозубой меня перестали называть только в лицее» (Нина ).
По результатам исследований, жертвы травли более чувствительны к насмешкам, ярче («забавнее») реагируют на издевательства. Однако, скорее всего, это не причина буллинга, а ее закономерный результат. Если ребенок уже стал изгоем, советы «не обращай внимания» или «им надоест, они отстанут» принесут только вред. Не надоест и не отстанут. Напускная невозмутимость только раззадорит мучителей.
Стать жертвой травли может абсолютно любой ребенок. И чаще всего причина не в особенностях детей, а в случайном стечении обстоятельств.
Виды буллинга
Основных видов травли четыре. И в большинстве случаев они чередуются и дополняют друг друга.
Физические издевательства могут варьироваться от «невинных» тычков до самого жестокого избиения. В представлении родителей именно они являются наиболее опасными. Однако физическое насилие заметно — и это повышает шансы того, что ребенку в итоге помогут.
Поэтому, чтобы не оставлять улик, мучители могут использовать эмоциональный, или психологический буллинг. Как и в случае физического насилия, диапазон психологического воздействия очень широк — от распускания грязных слухов про жертву до коллективного игнорирования.
Эмоциональный буллинг часто путают с обычной непопулярностью в классе. Однако невнимание и презрение — абсолютно разные вещи. С непопулярным ребенком общаться неинтересно, с отверженным — опасно: можно оказаться на его месте.
«На день святого Валентина у входа в школу раздавали сердечки с номерами, чтоб каждый нашел себе пару. Кто найдет — тому конфеты. Получилось, что у мальчика из моего класса был один номер со мной. Узнав об этом, он демонстративно порвал свое сердечко» (Мария )
«Серая мышка» может привлечь внимание интересным увлечением, учебными успехами, новыми гаджетами. Затравленному это принесет только вред. Его положение схоже со статусом задержанного из криминальных сериалов — все, что он сделает, будет использовано против него.
«Новый телефон? Родители хотят, чтоб ты чувствовал себя менее ущербным?». «Какое красивое платье! Обидно, что на тебе оно висит как на пугале».
Это — словесная травля. Обесценивание. И обесценить можно абсолютно все. Если мальчик займется плаванием, все станут спрашивать, не жмет ли ему «купальник». Займется боксом — будут на каждой перемене «учить держать удар». Если девочка вместо очков станет носить линзы, одноклассницы очень «расстроятся», заявив, что очки хотя бы скрывали ее «кривоносость».
Словесная травля легко превращается в кибербуллинг — издевательства в интернет-пространстве. Для современных детей информационное пространство куда более реально, чем для их родителей — но интернет-травля к тому же происходит онлайн. Нельзя отдохнуть от хулиганов дома — ребенка могут преследовать практически круглосуточно, поддерживая жертву во взвинченном состоянии до следующего учебного дня.
В погоне за статусом
Как показывает практика, вовлеченным в травлю оказывается весь класс.
В роли зачинщика обычно выступает главный хулиган класса, но им может стать даже круглый отличник, находящийся на очень хорошем счету у учителей и дирекции. Особенностью зачинщика является высокая и часто неадекватная самооценка. Он полностью удовлетворен общением и считает, что его статус среди одноклассников высок — ведь чтобы не стать новой жертвой, другие дети подобострастно «уважают» зачинщика. Результаты анонимных исследований, однако, показывают: преследователь — это последний человек, с которым большинство детей на самом деле хотело бы общаться.
Также зачинщик считает себя слишком добрым (!), и эта иллюзия не исчезает даже в том случае, если агрессору непосредственно указывают на его жестокие действия. Классическое оправдание зачинщика — «если бы не я, жертве было бы куда хуже».
Однако травля — это не конфликт между зачинщиком и жертвой. В конфликте силы примерно равны. В случае травли наблюдается значительный дисбаланс, который достигается за счет помощников преследователя.
Как и предводитель, они имеют крайне низкий реальный статус в классе. Но, в отличие от зачинщика, c его приспешниками водиться никто не хочет в открытую, что делает их еще более жестокими. В конечном счете именно помощники принимают непосредственное участие в травле, тогда как их босс лишь разрабатывает план унижения жертвы.
При буллинге нарушается нормальное развитие жертвы: снижается самооценка, возникают тревожность и депрессивные мысли. Однако привычка преследователей решать все вопросы силой — это тоже нарушение адаптации. Как показывает практика, повзрослев, эти дети составляют основной контингент тюрем в большинстве стран мира. В конечном счете буллинг приносит вред и им.
У жертвы порой есть и защитники. Чаще всего ими становятся эмоционально зрелые дети, которые искренне сопереживают изгою и готовы вмешаться в ситуацию, если насилие переходит всяческие границы. Их участие (даже обычная эмоциональная поддержка) очень значимо, но есть и обратная сторона — если жертве нужны «адвокаты», это может стать еще одним поводом для насмешек.
Помощники жертвы обладают одним из самых высоких статусов в классе — именно он помогает защитникам время от времени вступаться за жертву, не становясь в свою очередь объектом травли.
Однако большая часть класса остается сторонними наблюдателями, не поддерживая буллинг, но и не препятствуя ему. Порой бездействие вызвано тем, что они боятся оказаться на месте жертвы. Однако наблюдатели могут даже одобрять травлю, так как постоянные издевательства над другим учеником поддерживают самооценку «немых» участников травли.
«У нас в классе была одна девочка. Сама в травле не участвовала. Но когда били „Сереженьку“, всегда подходила и молча с улыбкой смотрела. Выглядело жутковато » (Максим )
Дети, которые «ни при чем», тоже страдают от буллинга. Видя, на что способны их одноклассники, немые свидетели боятся, что уже завтра ветер в классе поменяется и роль жертвы придется играть им. Такие дети, даже обладая способностями, стараются «не высовываться» на уроке и остаются на позиции середнячка. Кроме того, роль свидетелей приводит их к патологической боязни публичного осуждения, которая может серьезно помешать самореализации во взрослой жизни.
Роль учителя
О роли учителя в школьной травле существуют два противоположных, но одинаково вредных мифа. Первый — учитель ничего не знает о буллинге, поэтому с него взятки гладки. Второй — учитель прекрасно понимает, что происходит в классе, и разберется без участия родителей.
Первый миф поддерживают сами учителя. Если мама ребенка придет в школу и пожалуется классному на травлю, в большинстве случаев тот сделает вид, что впервые об этом слышит. Однако, как показывают исследования, педагоги не только прекрасно осведомлены о травле, но и способны описать реальную структуру класса лучше, чем психологи, вооруженные самыми точными методиками.
Однако вопреки второму мифу менять ситуацию учителя не стремятся. Более того — порой педагоги сами участвуют в травле ребенка. Унизительно комментируют ответ жертвы. Ставят более низкую оценку. «Не замечают», как ребенка шпыняют в школьном коридоре. Казалось бы, мелочь, но агрессоры понимают — учитель «свой».
«Чтоб не убежал, они сдвигали парты и прижимали меня к стене. Однажды это заметила англичанка и отругала их за порчу школьного имущества. На меня ей было фиолетово» (Олег )
Подобное поведение в большей степени характерно для молодых педагогов. В ситуации, когда зарплата учителя стремится к уровню бюджета прожиточного минимума, а о престиже профессии просто неудобно говорить, пассивное участие в травле жертвы — это один из немногих способов поднять свой авторитет у остальной части класса. Однако и опытные педагоги не гнушаются буллингом — ведь в отсутствие реальной цели травля жертвы действительно помогает сплотить детей. Учителя младших классов, способные сами обозначать жертву, используют угрозу унижений как дополнительную нагрузку к плохой оценке.
Иногда учителя настраивают против ребенка не только класс, но и родителей, которые пришли разобраться с ситуацией. Чаще всего это подается в красивой обертке: «Ваш ребенок такой умный (тонкий, ранимый, талантливый) — его неизбежно будут травить обычные дети». Верить этому нельзя — учитель не хвалит ребенка, учитель выгораживает себя. Однако порой педагоги напрямую обвиняют родителей в том, что они не научили сына «взаимодействовать с коллективом». В этом случае учителю стоит напомнить, что коллектив — это группа, нацеленная на решение общественно полезных целей, например, обучения. А класс, в котором основной целью является травля жертвы, не может называться коллективом.
«Наш классный руководитель хороший, он такого делать не будет», — думают многие. К сожалению, не факт. Даже хорошие учителя порой опускаются до травли. Часто неосознанно затравленный ребенок поневоле вызывает у многих педагогов отторжение.
«Больше всего я ненавидела, когда мама приходила с родительского собрания и говорила бабушке с дедушкой, как же „нам“ повезло с классной руководительницей. А эта замечательная классная очень любила шутить на тему того, что деловой стиль одежды подходит всем, кроме меня, потому что на мне все как на корове седло» (Алина). Однажды мама все-таки отпросилась со своего завода к «заслуженному учителю», который вел продленку. Маме было сказано «Ваша дочь — слишком упрямая, и ее надо ломать».
Разумеется, к мнению учителей можно, а в некоторых случаях нужно прислушиваться. Но для родителя на первом месте должны быть не интересы «коллектива», а чувства его собственного ребенка.
Что делать
Фото: Анжелика Василевская, TUT. BY
Универсальных рецептов того, как справиться с травлей в школе, не существует. Однако важно помнить: нет детей, которых травят, есть классы, в которых любой может подвергнуться издевательствам. Нельзя обвинять ребенка, называть его слабаком, подзуживая дать сдачи. Не поможет. В лучшем случае жертву перестанут избивать — однако никто не помешает обидчикам обзываться или незаметно портить вещи ребенка. Но скорее всего, попытка отпора просто сорвет обидчикам всякие тормоза. Совет не обращать внимания может помочь на стадии, когда класс только выбирает жертву — в этом случае есть шанс попасть в категорию наблюдателей (однако их роль тоже незавидна).
Травля — это болезнь класса, и решать ее нужно системно. Если учитель адекватный — можно обратиться за помощью к нему. Но адекватный — не вежливый, не хороший предметник, а тот, который готов реально разобраться с проблемой.
Порой удается найти поддержку у других родителей. На вашей стороне могут быть мамы и папы других жертв, их защитников, порой — сторонних наблюдателей. Помощь может прийти и с самой неожиданной стороны — нередко родители зачинщиков приходят в ужас, когда узнают, чем их чадо на самом деле занимается в школе.
Если поддержка найдена, с классом придется работать комплексно. Как именно — хорошо расписано в статье психолога Людмилы Петрановской. Важно помнить: чем раньше удастся определить проблему и начать работу, тем больше шансов на успех. В младшей школе авторитет взрослого выше, а отношения в классе более пластичны.
Если решить проблему не получилось, лучше перейти в другую школу. Однако нельзя превращать это в бегство. «Где не будут бить» — плохой мотив. Нужна уважительная причина — перевестись в заведение с более высоким уровнем педагогов, или хорошим спортзалом, или эстетическим уклоном. Лучше всего, если ребенок сам выберет школу в соответствии со своими интересами.
«Не могу сказать, что в началке меня прямо травили, но помню, что отношение одноклассников было лучшим мотивом, когда поступала в гимназию» (Света )
К переводу следует подготовиться. Часто затравленные дети, попадая в новый класс, по привычке воспринимают даже самые доброжелательные шутки одноклассников как угрозу и избегают общения. Это не сделает ребенка изгоем — однако роль серой мышки тоже не самая завидная.
За помощью лучше обратиться к психологу — простые наставления вряд ли помогут. Можно обратиться к частному или государственному специалисту. А можно — к психологу в той школе, в которую ребенок собирается перейти. Тянуть с визитом не следует: психологическая травма — не насморк, и за один сеанс не лечится. Кроме того, хорошо, если психолог будет работать с ребенком и в период адаптации в новом коллективе.
